Владимир Ленин. Неразрешённый аккорд русской истории

  Ровно сто лет тому назад ушёл из жизни Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Революционер. Мыслитель. Публицист. Вождь мирового пролетариата.

                                                                                                        
  Ни одна фигура в советской истории не была так мифологизирована. Ни о ком, наверное, историки не сломали такое количество копий и ни о ком, как о Ленине, не спорили столь яростно и до хрипоты. Человек-идея. Человек-миф. Человек, который был «живее всех живых», а потом неожиданно превратился в исчадие ада. Но как бы к нему не относиться, любой, кто застал времена Советского Союза и помнит ту эпоху, признает: Ленин был «нашим всем» в двадцатом веке. Стержнем, если угодно, и советской культуры, и советской эстрады, и советского быта – советского «всего». Сегодня даже некоторые представители церкви, которые, по понятным причинам, вряд ли с симпатией будут относиться к Ильичу, признают, что советский период истории России был одним из величайших периодов её истории. Советский Союз – это не только гражданская война, коллективизация, репрессии, раскулачивание. Советский Союз – это великий кинематограф, великолепная эстрадная музыка, это пионерия, комсомол, песни у костра, коллективизм и взаимовыручка. Забавно, кстати, что такие похожие слова – «коллективизация» и «коллективизм» – вызывают совершенно противоположные ассоциации. Советский Союз – это Вячеслав Тихонов и Евгений Матвеев, Валерий Ободзинский и Муслим Магомаев, Аркадий Райкин, Микаэл Таривердиев… Россыпь таких имён, каких при нынешнем безрыбье нет и десятой части. Но всё это – Советский Союз, в основе которого стоял невысокого роста, в непримечательном костюме человек, уже тридцать лет кряду проклинаемый и пинаемый всеми кому не лень.

  Когда наступили девяностые, общество отвернулось от своего вчерашнего земного бога. Новоявленные «исследователи» с сомнительной репутацией, о которых ещё вчера никто слыхом не слыхивал, герои глянцевых журналов, медийные персоны, поп-дивы, светские львы и львицы – вся эта разношёрстная публика, о которой сегодня давным-давно все напрочь забыли, с остервенением и ядовитым высокомерием набросилась на Ленина, награждая его оплеухами и навешивая на него один ярлык за другим. Кто во что горазд. Внезапно выяснилось, что Ленин был параноик, психопат, сифилитик, гомосексуалист и чуть ли не педофил. Пришибленный, невысокого росточка, картавый дядечка, непостижимым образом сумевший сбить Россию-матушку с того славного пути, по которому она, хранимая Богом, неуклонно шла тысячу лет. Злой гений русской истории. «Кровавый царь», как назвал его Игорь Тальков.

  То было время, когда в моду вошли «открывание архивов», «переоценка ценностей», «возвращение к истокам». Русских царей записывали чуть ли не в святые, а советский период воспринимался как «проклятое наследие», которое надо начисто вымарать из народной памяти. Однако, было бы наивно полагать, что на Святую Русь пришли «злые большевики» и всё разрушили. Нет, всё было гораздо сложнее и запутаннее. Не говоря уже о том, что к началу двадцатого века Россия уже давно не была Русью святой.

  Конечно, это была уникальная личность. Мало кому удавалось так глубоко встряхнуть, перепахать или, как сказали бы сейчас, переформатировать российскую действительность. В этом смысле, конечно, Ленин стоит в одном ряду с Петром Великим и Ломоносовым. Именно по тому следу, который он оставил в русской истории. Но вот с каким знаком – большой вопрос. Я бы не хотел спешить с оценками, но лично для меня всё больше очевидно, что скорее это знак «минус». Мы не можем закрыть глаза на очевидное. Да, когда Советский Союз прекратил своё существование, в оценках Ленина как исторической личности произошёл дикий перехлёст. Но многое из того, что оказалось вынесенным на поверхностность, никак нельзя игнорировать. Человек, который считает себя русским, даже далёкий от Православия, вряд ли сможет простить ему его дикое, дьявольски одержимое стремление стереть с лица земли православные храмы, многие из которых безвозвратно исчезли с лица земли. Это были не только духовные центры – многие из них были жемчужинами русской архитектуры. Конфискация икон из храмов, крестные ходы, которые хладнокровно расстреливались большевиками, уничтоженные под корень русская интеллигенция, духовенство, дворянство, а ещё коллективизация, голодомор – обо всё этом те немногочисленные уже почитатели Ленина, которые ещё остались в нашем обществе, предпочитают не вспоминать.

  Есть мнение, что из тихого и вполне себе домашнего Володи Ульянова он превратился в монстра, одержимого идеей сокрушить «царизм», после того, как казнили его старшего брата Александра. Вполне возможно, что именно так и произошло. Кто знает, может быть, последний российский самодержец царь Николай, уже находясь в ссылке, не раз восклицал, мысленно обращаясь к своему отцу Александру Третьему: «Зачем ты отправил на смерть Александра Ульянова???». Но если смерть старшего брата и впрямь так подействовала на Володю, и его психика безнадёжно мутировала, то вот вам наглядный пример, как в российской истории сработал «эффект бабочки».

  Говорят, когда тело Ленина положили во временный, деревянный мавзолей, произошёл интересный случай, который заставляет задуматься. Поскольку пристанище для вождя мирового пролетариата строилось на скорую руку, коммуникации внезапно вышли из строя. Одну из труб, ведущих в канализацию, неожиданно прорвало, и тело Ленина залило нечистотами. В мавзолее тогда стоял невыносимо зловонный запах. Когда патриарху Тихону доложили про этот казус, он, усмехнувшись, сказал: «Какие мощи, таков и елей».

  Когда в 2008-м году телеканал «Россия» представил россиянам серию телепрограмм из цикла «Имя России», в одной из передач возникла интересная дискуссия между Геннадием Зюгановым и митрополитом Кириллом, ставшим спустя год предстоятелем православной церкви. Геннадий Андреевич вновь пустился в порядком избитые рассуждения о том, что Ленин – великий человек, и потому, дескать, предавать его земле просто недопустимо. На что митрополит Кирилл вполне резонно возразил: «Ленин, безусловно, выдающая личность, но не надо делать из него эдакое солнце незаходимое». И надо признать, что здравое зерно в его словах присутствует. Притом, что к Геннадию Андреевичу я всегда относился с уважением, и многие его оценки и замечания относительно происходящего в России следует взять на заметку, не перестаёт изумлять его логика в вопросе о захоронении тела Ильича. Он выдающаяся личность? Хорошо. Предположим. Но в России целый пантеон выдающихся личностей, в диапазоне от Ломоносова, Менделеева, Рахманинова и Шостаковича до Ландау, Капицы, Циолковского и Келдыша. И что теперь, превращать человека в мумию только лишь потому, что он выдающийся? В этом, что ли, должна проявляться память признательных потомков

  Давайте признаемся честно: поколение идейных коммунистов-ленинцев уже ушло в мир иной. Я не имею права выносить вердикт этим людям. Эти «бабушки-коммунистки», как их насмешливо называет молодое поколение, прошло войну и вынесло на своих плечах все тяготы послевоенного голода, репрессий, коллективизации, а потом, на финише жизни, имя Ленина было изрядно потрёпано Перестройкой и «лихими» девяностыми. Но эти люди уже ушли. Поколение, которому сейчас сорок-пятьдесят, более-менее встроилось в новый российский капитализм, и занято «поднятием бабла». Голова этих людей забита не Лениным, а кредитами и ипотеками. Ну а для юной поросли, которая со стаканчиком смузи рассекает летом по московским улицам на самокатах, Ленин вообще «глубоко фиолетово». Для нынешних двадцатилетних Ленин – это что-то из времён Александра Македонского или в крайнем случае Ивана Грозного.

  Где-то в девяностых-начале «нулевых» годов в определённых слоях нашего общества бродила довольно любопытная, слегка апокрифическая версия того, долго ли ещё в России дела будут идти через пень-колоду. В некотором роде, народная версия ответа на вопрос «Когда Россия встанет с колен?». И вот некоторые представители того самого «глубинного народа российского» поговаривали, что для того, чтобы отечество наше «воспряло ото сна», нужно выполнение двух условий: вернуть икону «Троица» из Третьяковской галереи в храм – и предать, наконец, земле многострадальное тело нашего незабвенного Ильича. Не знаю, насколько это правда, и можно ли этому верить. Мало ли, кто что говорит. Вполне может быть, что это сказал какой-то провидец, и молва народная разнесла его слова по городам и весям. Я всегда стремлюсь проводить чёткую грань между словами набожных бабушек и заключениями учёных-историков и отцов церкви. Но кто его знает?.. Во всяком случае, в прошлом году первое из этих двух условий исполнилось.

  На самом деле, у многих людей присутствует другое явственное ощущение, о котором просто невозможно не сказать.

  В теории музыки есть такое понятие: неразрешённый аккорд. Это такой аккорд, который звучит неустойчиво, создающий ощущение незавершённости произведения. Он как бы повисает в воздухе, и словно просит «разрешить» его в тонику, то есть в главную ступень тональности. Ну вот представьте: вы сидите в концертном зале, концерт почти заканчивается – и вдруг музыка словно обрывается на полуслове. И в зале висит немой вопрос: ну и…?. Что дальше-то? Где финальная нота? И вот всё-таки заветный аккорд звучит, будто оркестр поставил точку. И все словно облегчённо выдохнули, встали и разошлись по домам.

  В вопросе с Лениным примерно такая же история. Я не знаю, что будет с Россией дальше, и предадут ли его, наконец, земле. Поговаривают ещё, что сама земля не хочет принимать этого человека, который так изрядно «накуролесил» за свои неполные пятьдесят четыре года. Но если этот день однажды настанет, я думаю, что нашу страну накроет единый гигантский вздох облегчения, словно мы ампутировали что-то, что мешает идти вперёд, словно «разрешили» аккорд или перевернули страницу нашей истории.

  Двадцать лет назад, зимой 2004-го года, я в первый и последний раз побывал в мавзолее и посмотрел на усопшего вождя мирового пролетариата. Не могу сказать, что я испытал какое-то нехорошее чувство, что вдруг «повеяло смертью». Нет, было абсолютно обычное ощущение. Да и пришёл я туда довольно спонтанно, любопытства ради. Может, это прозвучит даже кощунственно, но это было что-то из серии «сходил поглазеть». Народу было человек двадцать, было ощущение, что люди пришли не «поклониться памяти», а словно посетили выставку или даже аттракцион. Никто не ухмылялся, не подхихикивал, люди просто молча постояли и ушли.

  Самому Ильичу в страшном сне не могло присниться, что его тело после кончины подвергнут такому жестокому и циничному эксперименту. Не знаю, насколько соответствует действительности якобы выраженная им просьба быть похороненным рядом с матерью. Но лежать на всеобщем обозрении, «наблюдать» из года в год то зимний каток, то парады и праздничные концерты… «Кататься» из мавзолея по лабораториям и научным центрам и обратно… Не думаю, что кто-то из нас хотел бы удостоиться такой участи. Даже если согласиться, что Ленин действительно серьёзно провинился перед русским народом и русской историей, своим посмертным незавидным положением он с лихвой искупил свою вину.

  Ведь, если подумать, в этом есть даже что-то булгаковское. «Он, может быть, не заслужил света, но он точно заслужил покой».

Текст: Павел Сдобнов